Приэльбрусье и Эльбрус. День тринадцатый. К вершине
Проснулась в темноте. Тишина, только ветер буйствует. И чего ему не спится? Вместе со мной пробудилась надежда на то, что времени уже больше трёх часов и мы всё проспали. Долго договаривалась с совестью, однако она так и не уступила. Смирившись, откопала в спальнике собственную руку с часами. 00:10. Можно смело спать ещё целых 50 минут. Неслыханная роскошь.
В следующий раз разбудило меня бодрое Сашино: «небо ясное, на склоне фонарики. Надо идти». Надо — так надо. На часах 1:04. На улице, похоже, дубак. Зато ветер, устав буянить, удалился на отдых. Пока проснулись, смирились, чаем с очередными печеньками закинулись да собрались, стало 2:10. Это и считаем временем выхода.
До скал Пастухова на сей раз шли как-то долго: две ходки по 50 минут. Периодически раздавалась команда замыкающего: «Ратрак! Принять вправо!» А после — шум и яркий свет в спину. И вот чудеса: даже если после проезда очередного ратрака траекторию движения мы не меняли, так и оставаясь на краю накатанной дороги, от следующего всё равно приходилось убегать. К противоположной «обочине».
Так и шли зигзагами, искренне не понимая любви водителей сего транспорта к догонялкам. Всякий раз по ту сторону от очередного обгоняющего нас ратрака ещё один можно было впихнуть. О нас, видимо, заботились: чтобы не скучали. Проезжающие мимо ратраки не отказывали себе в удовольствии прихватить как можно больше кислорода, взамен оставляя дизельный выхлоп.
Вскоре движение стало разнообразнее: к попутным машинам прибавились встречные. Далеко впереди виднелись их огни. А ведь мы читали, что они только до верхней границы скал Пастухова доезжают. Если даже оная столь далеко, сколько же нам ещё идти? Перспектива не радовала совершенно.
Оказалось, данные наши несколько устарели. А огни были аж под Косой полкой — до неё в тот момент было ещё порядочно.
В 4:00 мы оказались на верхней границе скал. Устроили небольшой привал.
Кстати, привал — это не для посидеть. Сидеть холодно. В качестве отдыха — интенсивные махи руками-ногами, чтобы согреться. Организм — штука умная. Не имея возможности обогревать себя целиком, он перераспределяет тепло, пытаясь сберечь самое ценное. Конечности к таковому не относятся.
Вот и получается, что телу тепло, а руки-ноги замерзают, будто не замечая постоянного движения. У меня ещё и ботинки как-то не очень высохли. Во время второй ходки ощутила, что некогда подмороженные ноги намереваются вспомнить былое. Заработать обморожение летом — это как-то совсем обидно. На привале пришлось объяснять конечностям, что они не правы. Помогали мне в этом верные друзья по зимним походам — самогревы.
Одноразовые грелки. Работать начинают при взаимодействии с воздухом. Хватает их часов на восемь — аккурат на зимний ходовой день. Главная хитрость — засунуть их в ботинки (а лучше в носки) в тот момент, когда они уже начали нагреваться, но ещё не раскочегарились. Торопиться не стоит, ибо воздушного пространства внутри обуви им не хватит, чтобы хорошо нагреться. Зато ежели опоздать, вместо обморожения можно и лёгкий ожог получить. Или просто неприятное ощущение ходьбы по горячей сковороде.
Вторую ногу утепляла уже под ворчание группы. Нет чтобы перед выходом это сделать. Интересно мне, видите ли, было, получится ли без них обойтись. Не получилось. А сейчас даже до ботинка ещё добраться нужно. Помимо обуви, на ногах кошки и фонарики. Вторые предназначены для защиты ботинок от снега. Ну и штанов — от первых.
5:10. Посветлело. Теперь можно убедиться, что вокруг вполне себе красиво.
Перед рассветом нам показали тень Эльбруса. Примечательна она тем, что располагается не на поверхностях, а прямо в атмосфере. На утренней дымке вырисовывается ещё одна гора. Почти прозрачная, но вполне узнаваемая. Это, между прочим, не ежедневное шоу. Так что нам повезло. Впрочем, как и в целом с погодой. Но об этом позже поговорим — когда в лагерь вернёмся.
До Косой полки дошли ближе к шести утра. Высота — около пяти километров. Тут конечная остановка ратраков. Укатанная дорога переходит в узкую тропу, по которой тянется будто бесконечная вереница восходителей. Уже достаточно высоко и потому холодно. Солнце ещё не вышло — висит где-то за западной вершиной. Телу-то тепло, но ноги на это внимания не обращают.
Непрерывно дует справа. Вездесущий ветер словно рвётся познакомиться как можно ближе, нахально игнорируя препятствия вроде одежды. Хочется идти быстрее. Не только чтобы поскорее спрятаться от надоевшего ветра. Утомляет непривычный темп. Но ускоряться некуда. Разве что, рвануть на обгон.
Судя по всему, остальная часть группы так и сделала. За мной только Аня. Совершенно непонятно, как далеко до ближайшего промежутка между людьми, в который можно будет вклиниться, и сколько придётся месить сугробы, ежели сейчас сойти с тропы. Горняшки нет — акклиматизацию мы себе хорошую нагуляли — но остатки болезни у меня всё-таки не выветрились.
Мысли ползают по кругу. От «ну сколько можно так плестить» к «не лезь в сугробы, а то вообще не дойдёшь» и обратно. Зная Анин темп и не обнаруживая её сбоку от тропы, я подозревала, что в её программе телепередач крутили похожий сюжет. Ещё один довод против того, чтобы на рожон лезть: раз уж остальные где-то впереди, не стоит нам разрываться.
О том, чтобы остановиться и договориться, не могло быть и речи. Казалось, единственное спасение на этой тропе — движение. Продолжалось сие сомнительное удовольствие часа полтора. Как оказалось потом, это был самый сложный участок пути.
После той тропы седловина показалась чем-то вроде лужайки в городском парке: солнечно, тепло и кучки отдыхающих повсюду. Вот только как ни вглядывались мы в подходящей численности группы, свою среди них не обнаружили. Вот так сюрприз. В любом случае, сейчас у нас привал. До вершины 300 метров высоты. Ближайшие 200 хорошо просматриваются. Видимо, это самый крутой участок подъёма.
Не знаю, сколько мы там сидели, отогревая ноги и впитывая тепло. Кажется, долго. Пытались различить своих на склоне, но глаза разбегались от обилия вариантов. После нескольких подряд дней непогоды накопилось порядочное количество жаждущих добраться до вершины. Кабы подольше наблюдали, может и приметили бы их, но сидели мы лицом в другую сторону, ибо щуриться на солнце не очень-то хотелось. Подставили ему спины.
Растёртые ноги почувствовали себя намного лучше и хором изъявили готовность идти дальше. Остальной организм, до которого потихоньку стала доходить энергия от съеденного сникерса, с ними согласился. Некоторые возражения имелись только у головы.
Она, вопреки опасениям, даже не пыталась болеть, но была какой-то шальной. То ли на высоту так реагировала, то ли переход по Косой полке всё никак простить не могла. Соображала она со скрипом, всякий раз искренне удивляясь тому, что от неё каких-то мыслей ждут. Она бы с боольшим удовольствием куда-нибудь прилегла.
Однако надо было решать, что делать дальше. Мы с Аней вдвоём. Группа где-то впереди. Почему они не дождались нас здесь — отдельный вопрос. Ноги отогрелись и больше не шантажируют мозг сигналом об опасной близости обморожения. Стало быть, можно идти дальше. Вдвоём мы дойдём. Вот только Аня в свои силы не верит совершенно. Вниз, говорит, нормально спустится, а что до вершины долезет — это сомнительно.
До сих пор не знаю, как стоило поступить тогда. То ли, воспользовавшись запасом времени, ещё посидеть. Дать Ане в себя прийти. Разобраться, почему она считает, что не дойдёт. То ли поверить на слово и валить вниз вместе с ней. В том, что выносливости Аниной на такой подъём хватит, я не сомневалась. И оставалось убедить в этом её. Но слова ворочались с ещё большим трудом, чем мозг.
И мы выбрали, наверное, худший вариант. Аня ушла вниз. Совершенно не помню, почему я поверила, что она без проблем спустится. Что по пути её не накроет ещё сильнее. Даже если сейчас отпустило и опасается она лишь того, что на подъёме станет хуже, где гарантия, что то состояние не вернётся на Косой полке? Но вдвоём вниз идти — тоже так себе вариант. Потеряют нас. Разделяться группа не планировала, и связи у нас нет. Наверное, куда разумнее было остаться ей на седловине, а мне топать наверх, к остальным. Однако против него выступали Анины ноги, в неподвижности обещавшие замёрзнуть окончательно.
Проводив Аню и ещё немного посомневавшись напоследок, я вышла на тропу в сторону вершины. Путь стал значительно веселее. Пятки впереди идущего постоянно обновлялись, периодически пропадая вовсе. Кто останавливался на перекур и отходил с дороги, кто любезно пропускал меня, а кого просто по сугробам обгоняла. Впрочем, на солнце люди расслабились и подобрели — первый и второй варианты случались ощутимо чаще третьего. Даже здороваться начали. Далеко не всегда по-русски.
Перед перегибом, выводящим на большую и почти пологую предвершинную площадку, провешаны перила. Они уводят куда-то за поворот — дальше путь не просматривается. Простой траверс с несколькими перестёжками. И вновь спасибо погоде. На сей раз — недавним снегопадам. Кабы не они, вряд ли тут была бы столь мягкая тропа. А фирн сделал бы этот траверс несколько более интересным. Сейчас же можно идти пешком, перила не нагружая.
А сразу после траверса и обнаружилась пропажа. Группа в смысле. Хотя кто для кого ещё обнаружился. Естественно, до вершины они уже сходили. Впрочем, отсюда до неё рукой подать. А на седловине не дождались нас потому, что оказались там раньше солнца — холод погнал их дальше.
На этом моя сольная прогулка завершена. Лёха ещё раз идёт на вершину, остальные спускаются. Саша останется дожидаться нас на седловине, остальные пойдут прямиком в лагерь.
На вершине всё те же толпы народу и разномастные флаги. И бабушка восьмидесяти лет из Японии. И бредущий за ней проводник, явно сомневающийся в собственной здесь уместности.
Задерживаться тут не стали: Лёха поднялся сюда второй раз за день, а меня всё сильнее грызло беспокойство за Аню. До седловины спускались почти бегом. Нас даже в пример ставили: вон, мол, как надо. Приятно, чего уж там.
На седловине подобрали Саню. Он отобрал у меня рюкзак, взамен него выдав кружку с остатками чая. Пить, на удивление, не хочется, хотя уже одиннадцать, а прошлое чаепитие было где-то ночью.
По Косой полке идём аккуратнее. Об осторожности ворчит снизу ледник, имеющий недвусмысленное название «трупосборник».
На конечной остановке транспорта людно. В ратраке, уже развернувшемся для спуска, осталось четыре свободных места. Водитель предлагает нам грузиться. Проникнувшись местными порядками, Лёха уточняет стоимость. Четыре тысячи с носа. И где тот мужик на газике, которому просто было по пути? Естественно, мы пешком идём. Тут осталось-то — километр сброса высоты на три километра пути. За час, кстати, дошли. И это при том, что в районе скал Пастухова мои колени вспомнили, что они на больничном и начали ворчать. Кажется, пить стоило побольше.
Аня потом рассказала, как при ней группу немцев так же приглашали на ратраке спуститься. Только ещё дороже. Те отказались весьма эмоционально: «Five thousand rubles? Да ну нах!» И дальше пошли своим ходом, по-немецки переговариваясь.
На ходу разглядывали панораму ГКХ (Главного Кавказского Хребта). Опознали даже один из прошлогодних перевалов. С завидной регулярностью уворачивались от снегоходов. Отпрыгивая в сторону, я не всегда успевала разглядеть, что же несётся на нас в этот раз. Но характерная манера вождения и раз за разом обозначаемое стремление поиграть с нами в боулинг натолкнуло на мысль, что это один и тот же мужик туда-сюда гоняет.
По пути обсуждали впечатления от района. Сошлись на том, что на вершине ещё раз делать нечего, а вот в окрестностях погулять есть где. Сам Эльбрус, как и ожидалось, напомнил нам выдающихся размеров пупырь.
В лагере мы очутились во втором часу, совсем ненадолго отстав от основной части группы. Последнее не удивительно, ибо мы, кажется, привалов не устраивали. Остальные же, судя по фотографиям, сим не пренебрегали.
Как раз к нашему возвращению поспел суп. Всегда бы так встречали.
Планируя сегодняшний день, мы собирались при наличии времени спускаться на Азау. Время есть — желающих сворачиваться и топать вниз нет. Группа дружно расползлась по спальникам. Будем считать это послеобеденным сном.
Остаток дня расслаблялись. Активная часть похода почти закончена: осталось только на Азау спуститься. А там душ, свежие продукты и прочие блага цивилизации. Но это завтра. А впереди очередная ночь в снегах. Надеюсь, последняя